Ликбез: 20 главных зданий второй половины ХХ века

Луис Барраган. Casa Luis Barragán, Мехико, Мексика (1948)

Архитектор Луис Барраган (Luis Barragán) переехал в Мехико из Гвадалахары в 1936 году. Пока его коллеги проектировали больницы и крупные общественные проекты, Барраган в основном строил частные дома, в том числе и собственный. Скрытое за глухой стеной из оштукатуренного бетона, здание повернуто задним фасадом к улице.

Архитектура дома раскрывается через последовательность переходов и лестниц, связывающих аскетичные комнаты. Заросший жасмином и нарциссами сад, помещения с мебелью, картинами и скульптурами, созданными друзьями владельца, — архитектор включил природу и искусство в свое исследование пропорций и форм.

Людвиг Мис ван дер Роэ. «Стеклянный дом», Плано, США (1951)

В 1945 году американка Эдит Фарнсворт (Edith Farnsworth) заказала Людвигу Мису ван дер Роэ (Ludwig Mies van der Rohe) проект своего дома в пригороде Чикаго. К тому времени один из «отцов» модернизма уже два десятилетия работал над идеей лаконичных зданий, которую называл «beinahe nichts» («почти ничего»). В доме Фарнсворт он перенес эту эстетику в интерьеры.

У здания плоская крыша, полы из белого травертина, панорамное остекление и открытая планировка, где единственное скрытое помещение — деревянный блок ванной комнаты. Стройные белые колонны поднимают дом над землей, а широкая лестница соединяет его с лужайкой внизу. Заказчица описала свои ощущения от жизни в как «как у бродячего зверя, который всегда начеку».

Хасан Фатхи. Деревня New Gurna, Луксор, Египет (1952)

В середине ХХ века архитекторы вернулись к использованию традиционных материалов в современных постройках — например, прессованной земли в Парагвае или бамбука во Вьетнаме. Но строительство из глины все еще воспринималось архитектурным сообществом как архаика, когда египетский архитектор Хасан Фатхи (Hassan Fathy) создал целую деревню из сырцового кирпича на западном берегу реки Нил. Архитектор посвятил свою карьеру cохранению арабской идентичности, которую в колониальное время почти уничтожили.

Проект деревни включал строительство жилья, мечети и рынка и был осуществлен по заказу Департамента древностей Египта, чтобы переселить семьи, живущие над гробницами фараонов, и защитить артефакты древней культуры. Хотя деревня так и не была официально достроена и в последующие десятилетия находилась в запущенном состоянии, ритмичное чередование куполов и использование местных методов охлаждения воздуха повлияло на архитекторов следующих поколений.

Алвар Аалто. Ратуша в Сяйнятсало. Финиляндия (1952)

Финский архитектор и дизайнер Алвар Аалто (Alvar Aalto) выиграл конкурс на проект городской ратуши в поселке Сяйнятсало. Это здание стало переломным моментом в его карьере, уходя от чистого функционализма ранних работ к более зрелому модернизму. Корпуса из красного кирпича образуют квадрат вокруг внутреннего двора с лестницей, как скандинавский ответ средневековой пьяцце. Материалы — камень и стекло, кирпич и древесина (основной природный ресурс и традиционный строительный материал Финляндии) — теплые и тактильные, как и дизайн мебели, который принес славу Алвару Аалто.

Людвиг Мис ван дер Роэ. Небоскреб Сигрем. Нью-Йорк, США (1958)

После завершения строительства 38-этажное здание небоскреба Сигрем на Парк-авеню в Нью-Йорке мгновенно стало знаменитым и повлияло на развитие интернационального модернизма. Бронзовые полосы и окна из коричневого стекла вплетены в темные фасады башни. Днем отражающая поверхность небоскреба непроницаема, превращаясь в зеркало для городского пейзажа вокруг. А ночью здание светится, как фонарь, сотканный из полос света.

Из всех архитектурных новшеств небоскреба главным стало создание доступной всем плазы на уровне земли, когда здание сдвинули вглубь углового участка. Выделение ценных квадратных метров в пользу общественного пространства навсегда изменило городскую структуру Манхэттена.

Кензо Танге. Здание префектуры Кагава. Tакамацу, Япония (1955-1958)

После разрушений Второй мировой войны перед японскими архитекторами встала не сама легкая задача: как восстановить городскую инфраструктуру, используя язык современной языка архитектуры и не отказываясь от своего культурного наследия. Построенное в 1955–1958 годах здание префектуры Кагава — один из первых крупных проектов архитектора Кензо Танге (Kenzo Tange). В нем он использовал традиционные методы строительства из дерева — открытые столбы и балки, ритмичные аркады, охватывающие сад, — с монолитной силой бетона.

Карло Скарпа. Обновление Фонда Кверини Стампалья. Венеция, Италия (1959)

В середине XX века, когда многие архитекторы искореняли орнамент и цвет под влиянием модернизма, Карло Скарпа (Carlo Scarpa) смело соединял разные по фактуре и окраске материалы. В том числе и в проекте реконструкции первого этажа и входной зоны Фонда Кверини Стампалья (Fondazione Querini Stampalia), основанного в 1869 году как музей и библиотека в старинном венецианском палаццо.

Архитектор внимательно отнесся к деталям — от тонкой мозаичной плитки на полу вестибюля до искусно выполненных стоков, проложенных через лабиринты фонтанов в саду. Восстановив разрушенный первый этаж и сад, Карло Скарпа проложил пешеходную дорожку над открытым пространством, где вода из канала снаружи поступает через ворота, плескаясь о ступени из истрийского камня. Архитектор спроектировал эти детали с учетом повышения уровня моря, сделав историческое палаццо адаптируемым к изменениям климата.

Ле Корбюзье. Монастырь Ла Туретт. Франция (1960)

Пожалуй, ни один архитектор не оказал такого влияния на развитие архитектуры XX века, как Ле Корбюзье (Le Corbusier). Своими инновациями, от чистых линий виллы Савой, построенной в 1931 году под Парижем, до проектов в индийском Чандигархе, он вдохновил не одно поколение архитекторов по всему миру. Один из последних европейских проектов Ле Корбюзье — монастырь Ла-Туретт под Лионом — включает элементы всех периодов его творчества: бетонные пилоны, поднимающие большую часть строения над землей, напоминают о белых колоннах виллы Савой; цилиндрические окуляры крипты (Ле Корбюзье называл их «световыми пушками»), освещающие черные, желтые, красные и синие ниши, отражают цвета, использованные в знаменитой «Жилой единице» в Марселе.

Луис Кан. Институт биологических исследований Солка. Ла Джолла, США (1965)

С начала 1950-х годов Луис Кан (Louis Kahn) разработал собственный архитектурный язык, заполняя модернистские формы игрой светотени. Одно из его самых известных зданий — Институт Солка, исследовательский центр в калифорнийском городке Ла Джолла. Расположенный на отвесных скалах с видом на Тихий океан институт состоит из двух вытянутых корпусов, обращенных друг к другу через патио, вымощенное травертином и разделенное каналом с водой.

Сперва Луис Кан представлял себе это пространство заполненным зеленью, но его друг и коллега Луис Барраган убедил оставить площадку пустой. Архитектор создал созерцательное по поэтике место, где ученые могут работать в просторных лабораториях и в небольших кабинетах, похожих на коконы или кельи.

Бакминстер Фуллер. Купол для выставки Expo ’67 в Монреалеl (1967)

Модернизм породил множество архитектурных утопий, но мало кто захватил воображение профессионального сообщества сильнее, чем геодезические купола Бакминстера Фуллера (Buckminster Fuller) — акриловые пузыри, поддерживаемые замысловатым каркасом из стальных трубок, которые американский изобретатель создавал с 1949 года. К тому времени, когда Фуллер возвел свой самый большой купол для павильона Соединенных Штатов на выставке Expo '67 в Монреале, он уже много лет устанавливал подобные конструкции в более скромных масштабах.

Как объяснял Фуллер, сфера содержит наибольший объем при наименьшей площади поверхности, так что геодезический купол сокращал расходы на его возведение. За первые шесть месяцев работы выставки 5,3 миллиона человек посетили фуллеровский купол-павильон, который стал символом Монреаля.

Йорн Утзон. Опера в Сиднее. Австралия (1973)

Здание Оперы в Сиднее — одно из самых узнаваемых сооружений на земле. Но когда его начинали возводить, оказалось нарисованную конструкцию практически невозможно построить. Сначала возникла проблема, как создать бетонные оболочки, которые словно облака поднимаются над водой: Йорну Утзону (Jørn Utzon) потребовалось более трех лет, чтобы найти найти решение.

Чтобы добиться эффекта свечения на поверхности «раковин», архитектор предложил покрыть их плиткой ручной работы, поверхность которых была шероховатой. Стоимость строительства резко возросла, превысив первоначальный бюджет примерно на 95 миллионов долларов, и это заставило Утзона уйти с поста главного архитектора в 1966 году. Он так и не посетил готовое здание. Однако выразительный силуэт крыши с тех пор вдохновляет людей по всему миру.

Шарлотта Перриан. Лыжный курорт Лез Арк. Франция (1974)

Французский архитектор и дизайнер Шарлотта Перриан (Charlotte Perriand) подошла к строительству курорта Лез Арк как к возможности отразить медитативную красоту местного пейзажа. Часть проекта состояла из двух блоков отелей и апартаментов, вписанных в горный склон с видом на пастбища, расположенные выше (еще две секции добавили позже без участия архитектора).

Чтобы собрать модульную структуру, способную вместить 18 000 мест всего за семь месяцев, она использовала формованный полиэстер для изготовления легко воспроизводимых кухонь и ванных комнат. Перриан впоследствии критиковала этот проект за навязывание городской плотности природному ландшафту, но сочетание модульных технологий с местными материалами создало новую типологию в строительстве горных курортов.

Юлиан Лампенс. Дом Ван Вассерхофе. Бельгия (1974)

Когда брутализм только появился, концепция монументальных бетонных зданий, сведенных к самому необходимому, казалась подходящей для общественных зданий и проектов многоэтажек  — сооружений, задуманных в масштабах города, но далеких от стеклянной роскоши интернационального стиля.

Начав с собственного жилья, архитектор Юлиан Лампенс (Juliaan Lampens) применил эту грубоватую и выразительную эстетику к небольшим проектам, самым впечатляющим из которых стал дом Ван Вассенхове, построенный для университетского преподавателя. И внутри и снаружи на бетонных стенах оставлены следы опалубки, а окулюс в крыше наполняет пространство рассеянным светом. Внутри архитектор сделал предельно открытую планировку, заключив спальню в фанерный цилиндр, не доходящий до потолка.

Ренцо Пьяно и Ричард Роджерс. Центр Помпиду. Париж, Франция (1977)

Ричард Роджерс (Richard Rogers) и Ренцо Пьяно (Renzo Piano) считались молодыми архитекторами, когда их проект выбрали для строительства нового центра искусств в центре Парижа. Их работа была радикальной и необычной, включая мобильные полы, гигантские экраны, транслирующие сообщения на окружающую площадь, и фасады с вынесенными наружу трубами коммуникаций.

С улицы здание Центра Помпиду выглядит так, будто его вывернули наизнанку, открыв городу его «внутренности», став одним из примеров стиля хай-тек. Это здание на протяжении многих лет вызывало как любовь, так и недоумение. И хотя амбициозные идеи архитекторов так и не воплотились в жизнь полностью — этажи не двигаются, экстерьер статичен, — его влияние как центра современного искусства неоспоримо, как его игривый облик.

Балкришна Доши. Институт менеджмента в Бангалоре. Индия (1983)

Построенный из серого камня и бетона кампус Института менеджмента в городе Бангалор, объединил многовековую историю архитектуры. Элегантное расположение проходов, внутренних дворов и садов напоминает планировку ненадолго заселенного в XVI веке города Фатехпур Сикри на севере Индии, задуманного императором Великих Моголов Акбаром для поощрения гражданского участия и дискуссий. Структурная строгость и честность материалов в этом проекте Балкришны Доши (Balkrishna Doshi) — каменные коридоры и беседки со строгими прямыми углами, открытые пышной природе, — свидетельствуют о влиянии его учителя Ле Корбюзье, а внимательная работа со светом и тенью — о постройках Луиса Кана в кампусе IIM в Ахмадабаде.

Лина Бо Барди. Культурный центр SESC Pompéia. Сан-Паулу, Бразилия (1986)

В середине 1970-х годов, когда архитектор Лина Бо Барди (Lina Bo Bardi) получила заказ на проектирование культурного центра на территории бывшей фабрики в районе Помпеа, адаптация промышленных зданий еще не стала архитектурным мейнстримом. Но Бо Барди увидела особую ценность в зубчатой крыше фабрики и ее масштабах. Здание принадлежало неправительственной организации под названием SESC (Social Service of Commerce). Под эгидой SESC здесь уже разместились футбольные команды и театральная труппа.

Архитектор убрала внутренние стены фабрики, а затем смягчила пространство с помощью бассейна, врезанного в бетонный пол. В задней части комплекса она добавила собственную интерпретацию индустриального стиля с помощью пары бетонных башен, причудливых и внушительных, в которых разместились спортивные залы. Стены более низкой башни пробиты сюрреалистическими окнами, а с более высоким корпусом ее соединяют парящие пешеходные мосты.

Питер Цумтор. Термы в Вальсе. Щвейцария (1996)

В термах, построенных над горячими источниками в горной деревне Вальс, Петер Цумтор (Peter Zumthor) использовал 60 000 плит из местного кварцита, чтобы здание было похоже на вырастающие из склона руины. Извилистые пути пересекают интерьер, словно туннели в древних гробницах. Играя светом и темнотой, эти проходы открывают доступ к захватывающим видам на горы, а колебания температуры воды (в бассейнах она варьируется от холодной до очень горячей) создают в помещениях разную атмосферу — прохладу озера или густой пар, как в турецкой бане. Архитектура терм опирается на традиционные для этого региона постройки: каменоломни и мосты, каменные крыши и похожий на собор интерьер плотины Альбинья у итальянской границы.

Франсис Кере. Начальная школа в Гандо, Буркина Фасо (2001)

Первым проектом архитектора Франсиса Кере (Francis Kéré) стала начальная школа в родной деревне Гандо. Здание построено с учетов местного климата и помогает смягчить сильную жару. Чтобы защитить конструкцию от зноя пустыни и ливней сезона дождей, Кере поднял крышу на металлоконструкциях карминового цвета. Перфорированная кирпичная кладка потолка вытягивает горячий воздух вверх, охлаждая внутреннее пространство. И избавляет от кондиционеров, которые практически невозможно подключить в местных условиях. Это здание — пример устойчивой и экологичной архитектуры, работающей для социальных целей.

Марина Табассум. Мечеть Бейт ар-Руф в Дакке, Бангладеш (2012)

Мечеть по проекту Марины Табассум (Marina Tabassum) относительно проста по форме — тут нет минарета и купола — и построена из бетона и кирпича. Архитектор подняла здание, возведенное на средства местной общины, на цоколь для защиты здания от сезонных наводнений. Табассум творчески использует кирпич, главный местный материал, для фильтрации тропического солнца и сильной влажности, отбрасывая тень в переходные пространства между улицей и молитвенным залом. Помещения хорошо вентилируются, архитектор использовала естественные способы перекрестного перемещения воздуха.

Lacaton & Vassal. Реконструкция комплекса Grand Parc в Бордо, Франция (2017)

После Второй Мировой войны одним из главных вопросов было обеспечение людей доступным жильем, и во многих европейских городах выросли однотипные модернистские многоэтажки. В 2011 году в Бордо прошел конкурс по улучшению трех муниципальных домов, где победил проект архитекторов Анн Лакатон (Аnne Lacaton) и Жан-Филиппа Вассаля (Jean-Philippe Vassal) из бюро Lacaton & Vassal, Фредерика Друо (Frédéric Druot) и Кристофа Ютена (Christophe Hutin). Они переделали обычное муниципальное жилье с помощью обманчиво простого приема. К скучным фасадам пристроили систему террас, они расширили скромные квартиры и привнесли свет и воздух в интерьеры. При этом жителям не пришлось переезжать даже на время строительства.