Дизайнера Винсента ван Дуйсена (Vincent Van Duysen) считают минималистом все, кроме него самого. «Я не люблю минимализм, — повторяет он как заклинание в каждом интервью. — Это лишь модное поветрие, за ним нет настоящей простоты». В неброском и сдержанном на первый взгляд интерьере его собственного дома переплелись противоположности. Роскошь и аскетизм, модернизм и экзотика, протестантская строгость и итальянская изысканность… Простота творений знаменитого бельгийца всегда обманчива. И тому есть причины.
«Моя цель — добиться диалога между мебелью и пространством, в котором она живет»
Будущий архитектор и дизайнер родился в очень консервативной семье, учился в закрытом аристократическом пансионе и всерьез готовился к карьере адвоката. Однако страсть к творчеству взяла верх. Отучившись в архитектурном институте в Генте, он перебрался в Милан, где работал помощником знаменитого Альдо Чибика (Aldo Cibic) в бюро еще более знаменитого Этторе Соттсасса (Ettore Sottsass).
В 1990 году, всего через пять лет после получения диплома, ван Дуйсен основал собственную фирму. Получив заказ, он предпочитал выполнять его «от и до», лично проектируя и здание, и мебель, и светильники, и вскоре всерьез занялся дизайном мебели. (Сегодня в числе его заказчиков — крупнейшие мировые бренды.)
«Единственная роскошь, которую я себе позволил, — это произведения искусства»
Но сам он признает, что больше любит придумывать объекты, предназначенные не для конвейера, а для конкретного дома или квартиры. «Я добиваюсь диалога между мебелью и архитектурным пространством, в котором она живет. Я не пытаюсь создавать модную мебель или мебель, которая говорит сама за себя, не думаю о модных тенденциях. Поэтому мои работы не устаревают — они находятся вне времени».
Атмосфера его собственного жилища во многом задана архитектурой здания. Ван Дуйсен живет в доме 1870-х годов — по иронии судьбы здесь когда-то располагалась резиденция нотариуса. «Мой собственный стиль совершенно другой — ясный, четкий, современный, но тем не менее дом мне понравился, — рассказывает ван Дуйсен. — Это не типичная бельгийская постройка — узкая и длинная, а скорее изящная французская. Но от первоначального интерьера сохранилась лишь центральная лестница. А на месте нынешней гостиной была чуть ли не сотня нелепых контор-клетушек». Планировка традиционна: на первом этаже расположена общественная зона — кухня, гостиная, холл, а на втором — спальни.
Над реконструкцией здания Винсент работал три года. Один ушел на проектирование, еще два — на саму стройку. Итог — интерьер, в котором главную роль играют не предметы, а воздух и свет. Солнечные лучи льются в комнаты из внутреннего дворика, проникают через французские окна, играют на белых стенах и полах из светлого дерева. Игра текстур завораживает ван Дуйсена. Он комбинирует пористый песчаник и гладкий мрамор, беленый дуб и светлый японский клен. «Мои объекты — строгие, с четкими линиями, но не холодные, потому что у них живая текстура», — говорит он.
«Мои объекты — правильные, с четкими линиями, но при этом теплые. Главное в них — живая текстура материала»
В доме есть подлинные шедевры дизайна, такие как антикварный комод Геррита Ритвельда, однако все они ведут себя в интерьере подчеркнуто скромно и не стремятся выйти на первый план. «Единственная роскошь, которую я себе позволил, — это произведения искусства», — признается архитектор. Термин «искусство» он понимает широко. Для него арт-объекты — это и работа японца Каваматы, и африканская скульптура, и черно-белый ковер из Ирана. Чередование контрастных светлых и темных прямоугольников задает ритм пространству гостиной: прием простой — и в то же время изящный. Впрочем, как и все, что делает ван Дуйсен.
