Что такое арт-квартал?
Арт-кварталы появились, когда промышленность вывезли за пределы городов и остался огромный имущественный фонд, большая часть из которого является культурным наследием. А значит, его нельзя просто снести и зачистить, а нужно с ним что-то делать. К счастью, когда встал этот вопрос, оказалось, что существует запрос на современное искусство.
В 2006–2007 годах, когда появился ЦСИ «Винзавод», арт-комьюнити было очень разрозненным: существовали отдельные акторы, рынок не был сформирован. Художники стремились сотрудничать с галереями, но получалось это у единиц. Так что повторюсь: был запрос, и «Винзавод» сразу создавался как инфраструктура для художников.
Мы сфокусированы на работе с сообществом, на программах, которые его развивают. «Винзавод» — одно из первых мест в России, где вообще начали говорить о молодых художниках, как им быть, что делать, куда двигаться дальше, какая у них может быть карьера.
Например, у нас была программа «Старт» — это, по сути, первая персональная выставка художника. Сейчас она трансформировалась в другую — «Открытые студии». Там уже не один, а десять художников, у которых есть ментор, который ведет их, есть студии, в которые может зайти любой посетитель «Винзавода» и посмотреть на работу, результатом которой станет выставка. Другой пример — «Маркет современного искусства», где художники сами пробуют продать свои объекты, это тоже важный опыт.
По какому принципу вы выбираете художников для своих программ?
Почти каждая программа сопровождается открытым приемом заявок, то есть принять участие потенциально может любой художник. А дальше эти заявки отбирает комиссия, состоящая из экспертов в своей области. Нередко художник «растет» от программы к программе: начинает, например, с «Открытых студий», потом переходит в «Мастерские» (они закрыты для свободного посещения), а затем становится участником биеннале уличного искусства АРТМОССФЕРА. То есть художник в принципе может жить на «Винзаводе» и никуда не выходить (смеется).
А нет ли в этом какой-то законсервированности? Будто искусство живет в, прошу прощения за сравнение, уютном вольере, а за его пределами чувствует себя в городской среде неуверенно?
Та же АРТМОСФФЕРА выходит за пределы «Винзавода». Около 20 объектов в этом году будут находиться на территории ЦСИ, а еще 15 — вне ее, но рядом. Так что, пожалуй, да, в этом есть что-то искусственное: человек специально приезжает в определенное место, потому что хочет сразу посетить максимальное число выставок, увидеть искусство на улицах поблизости, заодно что-то интересное купить, поесть. Вопрос в ограниченном времени городского жителя, в идеале он должен получить максимум за небольшой срок. Иначе говоря, арт-квартал — это такой «образцово-показательный город». Люди приезжают и видят, как это может быть. И главное, потом, если вдруг они встречают паблик-арт где-то вне «Винзавода» или если им, например, предложат нарисовать мурал на фасаде их дома, они будут понимать, что это, не будет раздражения, непонимания и, как следствие, агрессии.
В 2013–2014 годах был пик появления искусства на улицах, но потом оно начало исчезать — по двум причинам. С одной стороны, многие недобросовестные «муралисты» выдавали за искусство рекламу, а с другой — неосведомленность большинства жителей не позволяла отличить первое от второго. Поэтому еще одна из важных задач нашего арт-кластера, помимо формирования арт-сообщества и поддержки художников, — образовательная.
Зачем художники выходят на улицу? И среда не всегда готова к ним, и с монетизацией, кажется, сложнее…
Заявить о себе, буквально крикнуть. Сколько человек увидят работу в галерее? Пускай тысячи даже. А сколько в городе? Миллионы! И с развитием художника меняется только масштаб — от куска граффити до огромного панно или скульптуры, а амбиции никуда не деваются. Что касается монетизации, сегодня есть и частные коллекционеры, и коммерческие структуры, например, девелоперы, создающие на территориях своих ЖК парки скульптур, так что паблик-арт-художники не просто не ограничены в этом вопросе, иногда им проще — по первой причине: их имена на слуху, их объекты видели многие, их обсуждали.
Расскажите о биеннале АРТМОССФЕРА. Какова миссия фестиваля?
В 2014-м, когда АРТМОССФЕРА только возникла, глобальная миссия была такая: стать платформой для поддержки и развития уличного искусства. Более того — утвердить паблик-арт как неотъемлемую часть актуального искусства. В целом, мне кажется, мы своей цели добились. Уже вторая биеннале попала в шорт-лист The Art Newspaper как «Выставка года»; многие художники, которые начинали на АРТМОССФЕРЕ, будучи ноунеймами, сейчас работают с ведущими галереями, гастролируют по миру; на каждой второй большой ярмарке как минимум 10 процентов участников — это художники уличной волны.
С самой первой биеннале мы хотели познакомить общество с художниками, открыть имена, показать, на что они способны. Когда АРТМОССФЕРА еще существовала в формате творческого объединения, мы делали до 50 проектов в год, не считая собственно биеннале. До сих пор, например, на Ленинградском вокзале в Москве существует панно Дмитрия Аске «Счастливый билет», созданное в рамках одного из этих проектов. Еще имя, которое теперь на слуху, — Иван Найнти. И таких много. До нас стрит-арт-художники занимались в основном либо граффити, то есть созданием нелегальных работ, либо заказными росписями, рекламой, не имеющей к творчеству никакого отношения. АРТМОССФЕРА — возможность для них высказаться художественно, экспериментировать в своем творчестве, создавать что-то совсем нереальное.
Каким образом формулируются темы биеннале и происходит выбор художников?
Темы предлагает куратор. Он пишет текст, в котором аргументирует свой выбор, а затем оргкомитет фестиваля принимает решение. В этот раз это «Община: Партнерство — Коллективность — Утопия». Мы не хотим ограничивать художников в их идеях: кому-то ближе формат предложений, кому-то — размышлений, а кто-то предпочитает мечтать. Что касается отбора участников, у нас был опен-колл, и совет экспертов выбирал их по разным критериям, например, соответствие теме фестиваля, возможность реализации, портфолио и так далее. А художникам, не живущим в России, мы писали напрямую, и, несмотря на объективные проблемы с логистикой, международное присутствие никуда не делось.
