Попробуй вспомнить, когда ты сам впервые написал о digital-арте? В каком контексте это было?
Кажется, это было тогда, когда на планшете начал рисовать Дэвид Хокни (David Hockney), один из самых известных и попутно дорогих художников современности, то есть примерно 13 лет назад. В 2010-м вышел первый планшет Apple, и с этой датой я связываю момент, когда digital-арт встал, грубо говоря, на поток.
Понятно, что первые работы появились вместе с первыми компьютерами (выставки компьютерного искусства в Штутгарте и Нью-Йорке состоялись еще в 1965-м), затем с распространением ПК digital-арт стал развиваться еще стремительнее, но окончательно оформился, на мой взгляд, именно после 2010-го, когда галеристы быстро прибрали к рукам работы Хокни на айпаде: мол, давай мы их купим и будем продавать ограниченным тиражом как печатную графику.
Ни для кого не секрет, что искусство сегодня — довольно коммерциализированная область, художники не бессребреники, и поэтому, как только стало очевидно, что галереи готовы покупать digital-арт, тут же появилось множество тех, кто стал активно работать в этом направлении — в том числе и в России.
Российские художники быстро уловили тренд?
Конечно. Давид Тер-Оганьян с работами, созданными на компьютере, уже в 2011 году первым из русских художников стал победителем международного конкурса Henkel Art Award. Этот культурный проект знаменитого производителя бытовой химии существует с 2002-го и считается значимым в арт-среде (кстати, я был одним из членов жюри). Настолько значимым, что после победы у Тер-Оганьяна состоялась персональная выставка, включающая и digital-арт, не где-нибудь, а в Музее современного искусства Фонда Людвига в Вене, которая затем переехала в московский Мультимедиа Арт Музей.
Ну и конечно, такие большие имена, как группы AES+F или «Синий суп», экспериментировали и продолжают успешно экспериментировать в жанре видеоарта, который максимально диджитализирован.
Можно ли сказать, что все-таки digital-арт — периферийная сфера для большинства современных художников?
Вопрос в том, кого считать художником и что считать digital-артом. Например, абсолютное большинство иллюстраторов работают на компьютере — безусловно, они художники, также безусловно, что digital-арт в этом случае — их основная сфера деятельности. Или, к примеру, верстка. Многие альбомы или журналы об искусстве, включая их онлайн-версии, сами по себе искусство, конечно, если у арт-директора есть определенная свобода в самовыражении. Огромное многообразие программ для создания и обработки изображений позволяет работать с гораздо большим количеством оттенков, чем это доступно «аналоговому» художнику, создавать коллажи и т.д. И с совершенствованием программ увеличивается количество инструментов для творчества.
Сейчас на пике популярности нейросети. Я надеюсь, что нас, журналистов, не убьет ChatGPT; а не убьет ли художников Midjourney?
Ну, «Чата», как минимум в ближайшие лет двадцать-тридцать, мы с тобой можем не опасаться: этот искусственный интеллект работает только на базе оцифрованных текстов, а это очень, очень, очень маленькая часть всего текстового массива, оцифровать который полностью невозможно (и вряд ли кому-то надо). А что касается Midjourney — нейросети, создающей изображения только на основе текстового описания, — то вопрос в том, кто и как подходит к делу.
Например, есть концептуалисты — и их слово может быть столь веским, что в конце концов изображение, созданное ИИ, полностью совпадет с тем, что они хотели видеть. На Западе, кстати, сейчас художников учат именно как концептуалистов, то есть сначала надо придумать, сформулировать тему, а затем ее воплотить в любой технике: живопись, скульптура, перформанс, цифровое искусство и т.д. В России пока доминирует традиционный подход к обучению, где во главе угла именно техника. Но в конечном итоге, овладев ею, художники приходят ровно к тому же — высказыванию некой идеи.
С другой стороны, есть немало артистов, которые работают с апроприацией, то есть используют в своих произведениях элементы живописи, скульптуры других художников. И объединив эти два понятия — концептуализм и апроприацию, — мы абсолютно точно сможем определить получившееся в результате в Midjourney изображение как произведение искусства.
То есть сегодня можно создать произведение визуального искусства, не сделав ни одного движения кистью или даже пальцем на планшете?
Теоретически да. Причем этот процесс сам по себе может стать перформансом!
Говоря о digital-арте, нельзя не вспомнить о буме NFT — это криптографический сертификат, подтверждающий право владения цифровым объектом. Буквально два года назад все разговоры были о невероятных суммах, которые платились на рынке за цифровое искусство, а всего через год этот рынок упал так же громко, как появился. NFT оказался обычной пирамидой?
Сложный вопрос. С одной стороны, продажи NFT есть, хоть и не растут, и уже понятно, что тех сумм, которые мы видели в 2021-м, мы больше не увидим, а многие специалисты из арт- и IT-областей прямо заявляют, что это был мыльный пузырь. Существует даже теория заговора крупных галеристов и онлайн-аукционов, взвинтивших цены на цифровое искусство. Но глобально на развитие digital-арта это никак не повлияет: существуют и будут появляться другие способы монетизации.
Насколько вообще digital-арт адаптирован для широкого круга людей? Каким образом он приходит к зрителю?
Максимально адаптирован, на то он и digital — площадкой может стать любой биллборд. То, что в российских городах это пока не широкая практика, хотя и существующая, вопрос другой. Но картины ты тоже, гуляя по улицам, на каждом шагу не встретишь. Однако это вопрос времени — например, энергичнейшая Ольга Львовна Свиблова в 2021-м организовала в Москве Первую международную биеннале «Искусство будущего / Art for the Future», посвященную digital-арту, так что сомнений в том, что он будет только набирать обороты, никаких нет.
