Художник Юлия Низамутдинова, или Julia Cyberflora, — автор кинетических скульптур и digital-работ.
Можете ли вы назвать себя сайенс-арт художником?
Юлия Низамутдинова с одним из своих арт-объектов.
В общепринятом смысле сайенс-арт основан на данных, полученных извне, из мира живой и неживой природы, на исследованиях и взаимодействии с явлениями и существами. Я же в своих работах заимствую структурные особенности строения организмов, фактуры и поверхности, оптические эффекты и нейроэстетические приемы воздействия на сознание человека.
Нейроэстетика, область экспериментальной науки, является для меня особенно интересной — это направление, говоря кратко, исследует, почему человеку то или иное кажется красивым. Изначально, еще на уровне животного, в наш мозг заложено, что привлекательным мы видим то, что для нас питательно, полезно, безопасно, фертильно. То есть природа выстроила собственную систему визуальной навигации для всех нас с помощью красоты.
Я нахожу это очень интересным: используя различные притягательные для человеческого глаза приемы в комбинациях, которых нет в природе, можно буквально изменять сознание зрителя, погружать его в размышления, подобие медитации. Мои объекты скорее создают атмосферу, чем передают информацию. Таким образом, я работаю на стыке робо-арта, оп-арта, кинетизма с нейроэстетикой. Можно ли это отнести к сайенс-арту? Думаю, да.
Как соотносится реальность и виртуальность для вас? Ваша киберфлора населяет реальный мир или метавселенную?
Киберфлора существует в реальности. Я делаю упор именно на физические объекты, диджитал-работы лишь дополняют их. Цифровая среда является коммуникационной, и она неотделима от реальности. Сейчас даже каждый человек имеет как бы два тела — цифровое и физическое — с разными функциями и подчас разным визуалом. Например, Юлия Низамутдинова отличается от Julia Cyberflora: вторая может менять внешний облик, облачаться в цифровые и реальные маски, имеет другие возможности коммуникации и перемещения.
Новые технологии — это инструмент? Или источник вдохновения?
Конечно, новые технологии влияют не только на рабочий процесс. Например, в течение последнего года я много работала с нейросетями, используя их как инструмент, новый и абсолютно потрясающий. Ни на что не похоже. Ты как будто можешь посмотреть на свою идею чужими глазами и изобразить чужими руками. Тысячей других глаз. Из миллионов комбинаций только несколько могут быть тождественны непосредственно моему восприятию, и это заставляет больше понимать ценность и значимость случайности. Ведь даже каждый из нас является своего рода совпадением — бесценной случайностью.
Какой технический прорыв особенно сильно повлиял на вас как художника?
Для меня из относительно новых технологий незаменима 3D-печать, она позволяет быстрее проверять гипотезы, прототипировать, воплощать идеи. Я жду, когда более совершенные ее формы, позволяющие использовать, например, оптические свойства материала, тонко играть с цветом станут более доступны технически и экономически. Это позволит реализовать многие, очень многие идеи, и граница цифрового и реального миров станет еще тоньше. Еще интересно было бы поработать с нейроинтерфейсами, технологиями, считывающими мышечные импульсы. Возможно, тогда станет осуществимой моя мечта о дополнительной паре роботизированных рук. Или двух парах (смеется).
Как вы создаете свои объекты?
В зависимости от объекта алгоритм может быть разным. Первый этап — всегда эскиз на бумаге, порой множество эскизов: поиск той единственной линии, силуэта, иногда массива, с которых все и начинается. Ну и теоретических исследований, связанных с найденным. Далее я обычно перехожу в среду 3D, там работаю как скульптор и инженер, комбинируя различные средства проектирования. Либо начинаю исследования материала и технологий, лежащих в основе, консультируюсь со специалистами, иду в гости на производства, закупаю материалы на тест. Если что-то можно делегировать — стараюсь сделать это. Это одна из моих любимых стадий — идея еще находится в суперпозиции, ты уже знаешь, что она хороша и что она в себе содержит, но финальный образ еще предстоит сформировать. В процессе этого я каждый раз узнаю что-то новое, знакомлюсь с новыми людьми, обучаюсь. Это очень ценно. На данном этапе нужно проверить гипотезы и все вопросы, которые стоят так: а возможно ли? И как? Устранить все, что может помешать реализации, упростить — мне нравится минималистичность решений. Идеальная скульптура — максимум месмеризации при минимуме элементов. Месмеризация — это придуманный мной термин, от слова «месмеризм» — придание материалам или объектам гипнотических свойств.
О чем рассказывают ваши работы?
Я строю свою утопию, метавселенную. Не цифровую среду, а некий мир как часть меня. В нем есть свой бестиарий, своя иерархия, своя система ценностей. В то же время это что-то вроде дневника, фиксации ценных переживаний и состояний. Каждая работа — отдельная история и в то же время часть целого. Кинетические объекты призваны передавать некое заложенное в них субъективное переживание художника — квалиа. Квалиа — это то, что невозможно воспроизвести или передать другому в полной мере, то, что может пережить только один отдельно взятый человек. Уникальный опыт, который нельзя оцифровать. Таким образом, мои работы являются для меня в том числе неким средством коммуникации с другими людьми, дополнительной возможностью быть понятой.
