Михаил Крунов. «Безумные птицы», 1988. Холст, масло. 98×116 см.
Когда говорят о взаимоотношениях науки и искусства, обычно подразумевают диджитал-инструменты, какие-то инновационные материалы. Вы видите потенциал в новых технологиях?
Художник Михаил Анатольевич Крунов.
В тысячелетней истории живописи было два революционных события — открытие линейной перспективы и изобретение тюбика, и вот опять… Традиционная живопись развивает чувственное начало, а диджитал-арт требует ментальной работы. Новое поколение художников будет вынуждено работать с диджитал-инструментами и черпать идеи в мире науки. Прогресс не остановить, цифровые инструменты открывают новые фантастические возможности, нейросети окрыляют художника.
Все самое интересное происходит на границах — эпох, жанров, видов, течений, в том числе на границе искусства и науки. Художник стремится к обобщению, к цельности, а ученый препарирует предмет, разбирая на детали. Наука прогнозирует, а искусство предсказывает. Подходы разные изначально, искусство — это про синтез, а наука — про анализ.
Откуда вообще взялся сайенс-арт? Где его корни? Первые опыты появились еще в 50-е годы прошлого столетия. «Сигнальные системы» Юрия Злотникова, «Артефакты» Франсиско Инфанте, числовые построения Александра Панкина — эти работы, созданные в советские времена, уже были наполнены ассоциациями с наукой: кибернетикой, генетикой. Виталий Пацюков, как настоящий просветитель, много сделал для понимания и развития этого течения. Но только в нулевых появились манифесты и декларации сайенс-арта как реального арт-направления, наука стала все больше проникать в область искусства. Сейчас реализуется потребность времени в новом видении действительности, и в какой-то момент наука и искусство сблизятся еще плотнее, чем это было в эпоху Возрождения, появятся современные Леонардо Да Винчи. Люди с интересом ходят на выставки сайнс-арта, значит, это актуально!
Михаил Крунов. «Люди у моря», 1988. Холст, масло. 98×116 см.
Вы сами считаете себя художником сайенс-арт?
«Композиция», 1998. Холст, масло. 100х80 см.
Давайте расскажу с начала, и вы решите это сами. Я начинал как традиционный живописец: ходил на пленэры, писал пейзажи. Пейзажи обобщились до двух, трех пятен и трансформировались в «горизонты» — небо, земля, лес. И горизонты я довольно долго писал — это был период геометрического минимализма. Переломом, взрывом сознания стало впечатление на выставке в Центре биологической науки в городе Пущино, это на Оке, я привез туда свои реалистические вещи, еще довольно наивные — птички, пейзажи.
Общение с людьми, погруженными в науку, новые визуальные впечатления из глубин микромира помогли мне по-новому увидеть себя, свое творчество, новые перспективы. Структуры ДНК и клетки в электронный микроскоп выглядели как великие произведения искусства. Я был впечатлен, и тема генетического кода не отпускала меня очень долго, она стала толчком к геометрической абстракции. Тогда я осознал, что научное знание может стать основой пластических решений и открытий. Русский космизм в литературе и философии, древнеиндийская мировозренческая концепция, все это возбуждало меня к работе. Родилась большая серия «Цикл Кальпы», где цвет обозначал циклическую смену космических эпох. Границы между отдельными холстами в блоках обозначают сингулярность в процессе развития. Эти работы для меня стали символом, знаком движения времени, а тема переросла в пластическую формулу.
Михаил Крунов. «Пейзаж», 1988. Темпера, бумага. 48х36 см.
Потом я открыл для себя Оксфордских космологов: Хокинга, Пенроуза, Джона Риса. Их работа — настоящее искусство, ведь степенью красоты можно измерять правду в науке. С большим увлечением слушал их лекции и читал книги, это мотивировало меня творить. Знание, особенно фундаментальных наук, стало эстетизироваться. Теория струн Джона Риса выглядит как высокая поэзия. Я верю в квантовую реальность, в алхимию, волшебную палочку. Картина — это не только вещь, кусочек холста или деревяшка, это уже инструмент, заряженный энергией знания и способный открыть и трансформировать сознание и материю, как философский камень, например.
Михаил Крунов. «Танец», 1984. Холст, масло. 70х50 см.
Михаил Крунов. «Дорога к морю, 1989. Холст, масло. 90х80 см.
Ваш проект «Арифметическая комбинаторика» — про это? Про трансформацию?
Да, про магию числа. Я ничего не знаю о математике, но смиренно ловлю ощущения из детского восприятия тайн науки, через пластические ассоциации приближаюсь к совершенной форме. На уровне чувства и начального знания разрабатываю свои композиции, пользуясь реальными материалами, иногда угадываю и попадаю, но чаще блуждаю ложными путями, уходя в декоративность и орнаментику. Например, самая простая последовательность — ряд Фибоначчи, весь мир держится на этой константе, и тысячи художников со времен античности достигают гармонии, используя эти принципы в своих работах. Но почему это так, никто не знает. Детские вопросы требуют большой концентрации и серьезной работы. Для меня все это очень интересно: комбинированные числа, простые числа, четные и нечетные, арифметические прогрессии. Это все магия, та самая волшебная палочка.
Михаил Крунов. «Борец 1», 2007. Холст, масло. 100×80 см.
Как будто есть какой-то диссонанс между тем, насколько вы погружены в науку, в постоянное исследование мира, но при этом ваш инструмент — традиционная кисть…
Не так важен инструмент, как степень владения им, мастерство. Конечно, я могу делать свои композиции в цифровом виде и даже порой так и поступаю — но только в качестве первого этапа работы. Если человек десять лет учился работать кистью и в совершенстве освоил ремесло, то ему будет сложно пересесть за компьютер. С накоплением приемов становишься профессионалом. Да, профессионализм нужен, но в то же время он ограничивает видение, начинаешь мыслить стереотипами, возникает определенный элемент несвободы. А без свободы нельзя быть художником — и ученым тоже нельзя! Ведь и там, и там важно развитие. Развиваются технологии, развивается искусство: была классическая живопись, концептуализм, затем сайенс-арт, впереди — что-то еще неведомое. Все эволюционирует, но ничто не исчезает.
Обложка книги Mikhail Krunov. Издательство Nadja Brykina Gallery, Цюрих, 2006.