До 13 января в «Новой Третьяковке» на Крымском валу проходит выставка-ретроспектива, посвященная известным концептуалистам Илье и Эмилии Кабаковым. Проект уже был представлен в лондонской галерее «Тейт Модерн» и петербургском Эрмитаже с иным составом экспозиций. Он охватывает период творчества художников почти в 60 лет от ранних советских работ до современных инсталляций. ELLE DECORATION пообщался с архитектором Евгением Ассом, автором дизайн-проекта экспозиционного пространства.
ELLE DECORATION: Кабаковы впервые сотрудничают с приглашенным архитектором, так как художники привыкли сами создавать тотальные инсталляции. Чем обоснован такой союз? Были ли какие-то сложности в обсуждении проекта?
ЕВГЕНИЙ АСС: Мне позвонила Зельфира Трегулова (Генеральный директор Третьяковской галереи — Примеч. ред.) и сказала, что Эмилия Кабакова хочет со мной встретиться. Очевидно, необходимость работы с приглашенным архитектором была продиктована самим пространством. Третьяковка выделила свои самые большие выставочные залы, и они требовали особого подхода и архитектурного решения. Проект был сложным, и им нужен был человек, который мог бы с этой задачей справиться. С одной стороны, для меня это сотрудничество было очень интересным. С другой стороны, делать ретроспективу живого классика было для меня серьезным вызовом. Тем не менее это оказалось легче, чем можно было ожидать. Мы с Кабаковыми хорошо понимали друг друга, хотя у нас и возникали небольшие творческие дискуссии.
Как сложилась общая концепция выставки?
Е. А.: Для архитектора концепция выставки складывается, прежде всего, из понимания художника и его творчества. Помимо этого на формат экспозиции влияет видение куратора проекта и, конечно, особенности самого пространства. В данном случае за основу взяли кураторскую концепцию: череда залов, определенным образом устроенных, — я назвал ее «Музей Кабаковых». Собственно она явилась естественным продолжением выставки Кабаковых, которая проходила в свое время в старом «Гараже» (в 2008 году — Примеч. ред.) и у которой была структура традиционного музея.
Разумеется, на всю эту концепцию существенно повлияло само пространство Третьяковки, потому что, как вы знаете, там вход и выход в одном месте. Это существенно усложняет проектирование любой экспозиции. В «Тейт», например, движение происходит естественно от начала выставки к концу.
Мы сделали первый зал, так сказать, открывающим — и это было правильным решением, потому что там располагается вся информация об истории жизни Ильи Кабакова и его творчестве. Посетители возвращаются в это же самое пространство, то есть выставка логически завершается там же, где начиналась. По периметру зала расположена музейная часть экспозиции, а середину мы целиком выделили под тотальные инсталляции «Коммунальная квартира» и «Лабиринт. Альбом моей матери».
Чем принципиально выставка в Государственной Третьяковской галерее отличается от выставки в Эрмитаже и в «Тейт Модерн»?
Е. А.: Выставки получились в принципе разными. Какие-то картины из «Тейт» не приехали в Россию вообще, другие, из московских коллекций, напротив, экспонируются только здесь. Не удалось, например, привезти в Москву автопортрет Ильи Кабакова. Зато удалось показать другую работу, «Жук», которая является одной из самых дорогих на сегодняшний день картин художника. И эта выставка придала ей какое-то новое «измерение». Можно, конечно, по разному на это смотреть, но на мой взгляд, это интересно.
Что касается пространственного решения, то в «Эрмитаже» выставка была совсем непохожей на «Тейт»: она размещалась в существующих залах и, к тому же, на разных этажах. Из-за этого экспозиция получилась несколько хаотичной, хотя я не хочу никак умалять значимость работы кураторов, просто такими были условия экспонирования. Для московской выставки мы возводили временные постройки, которые по своим размерам и пропорциям больше соответствуют представленным объектам и инсталляциям. Поэтому, с моей точки зрения, экспозиция в Третьяковке — это наиболее точная «подгонка» под содержание выставки Кабаковых.
Было ли что-то что вы задумывали, но по каким-то причинам не смогли реализовать?
Е. А.: По большому счету, практически все, что все я задумал, мне удалось сделать. Были, конечно, кое-какие нюансы, но главные моменты все же получились.
Ваша любимая инсталляция или работа на этом проекте?
Е. А.: Моя самая любимая инсталляция должна была экспонироваться, но не участвует в выставке. И я очень жалею об этом, потому что это вообще одна из моих самых любимых работ Кабакова с композитором Владимиром Тарасовым — «Случай в музее, или Музыка воды». И мы сделали все, чтобы представить в Москве этот проект, все уже было для него готово, но, по каким-то не зависящим от нас причинам, его экспонировать не удалось.
Но та инсталляция, которая приехала вместо него («Пустой музей» — Примеч. ред.), — она тоже про музей, хотя и рассказывает совсем о другом. Она про музей, в котором нет экспозиции, картины привезут только завтра, свет приглушен, играет музыка... Это очень ироничная и необыкновенно сильная работа, поднимающая много философских вопросов: о проблемах музеев, о бытовании искусства, о зрительских ожиданиях от искусства и так далее. И атмосфера, которая там передана, мне кажется крайне важной для уяснения каких-то принципиальных вещей о современном искусстве.
Где, на ваш взгляд, проходит граница между решениями архитектора и идеями художника?
Е. А.: Здесь нужно сразу оговориться. Есть залы с инсталляциями, а есть залы с картинами. Илья Кабаков сам очень хорошо владеет пространством, потому что работает с пространственными объектами, средами. Поэтому параметры залов для его инсталляций им точно предписаны. Конечно, они могут корректироваться, но в целом все размеры и требования уже заданы.
Что касается залов, где развешаны картины и расставлены какие-то объекты, то это уже наша работа. И мы постарались сделать все, чтобы эти пространства вступали в правильные и гармоничные отношения с тотальными инсталляциями. Поэтому моя работа, конечно, важна, но первое и самое важное — это те параметры, которые задал Кабаков.
Что было самым сложным в работе над этой выставкой? Выстроить диалог с авторами или, может, какие-то супер-сложные задачи?
Е.А.: Выстроить диалог было не проблематично. Мы с Эмилией и Ильей очень хорошо друг друга понимали, так что между нами не было никаких противоречий. Все наши дискуссии касались, как я уже говорил, неглавных вопросов. Но конечно, работать с такими пространственно сложными объектами, как у Кабаковых, для любого архитектора — это серьезный вызов. Это не просто «нарезать», так сказать, зал или «расставить» стены.
В прошлом году в Третьяковской галерее, например, проходила выставка Айвазовского, для которой я тоже проектировал пространство, — и это была совсем другая история. Тогда стояли совершенно другие задачи и цели, и от меня не требовались такие сложные пространственные решения. В нашем проекте с Кабаковыми, я считаю, нам удалось реализовать задуманное, и результат всех удовлетворил: и авторов, и Третьяковку, и меня.
Когда: до 13 января 2019 года
Где: Новая Третьяковка, Крымский Вал, 10, залы 60–62
