В Москве у Айдан Салаховой найдется время разве что на официальное интервью. Для того чтобы просто поговорить, нужно лететь в Баку, на берег Каспийского моря. На даче у папы, Таира Салахова, можно никуда не торопиться и быть самой собой. Таможенный контроль в аэропорту Баку занял у нас ровно одну минуту. Когда в ответ на вопрос о цели нашего визита луноликая таможенница услышала фамилию Салаховых, по аэропорту мгновенно разнесся почтительный шепот. Нас пропустили, не заглядывая в паспорта. Все сотрудники аэропорта желали нам хорошей поездки. Нас ждут на даче Таира Салахова в Нардаране на берегу Каспийского моря.
Долго едем мимо нефтяных вышек. Поворот, спуск — перед нами сине-серый Каспий. Традиционный городок: мы внутри гигантского лабиринта — стены на улицах одинакового цвета и высоты. Не знаешь, что за ними — дворец или рыбачий дом.
На пороге нас встречает Айдан в простом белом платье, она улыбается. Мы входим в дом и останавливаемся в изумлении. Сквозь огромные окна видны солнечный свет, голубая вода бассейна, зеленый газон, жемчужно-серое море и синее небо — и все это часть интерьера. Летящей походкой — балетную выучку не забывают — выходит жена Таира Варвара. Через минуту из мастерской выходит сам Таир Теймурович, минуту смотрит на нашу съемочную ораву. Его первые слова: «Вы у себя дома».
«Самое главное — никуда не спешить, — говорит Айдан, — бросайте вещи, идем на море, затем, пока папа работает, плаваем в бассейне, садимся обедать, а уж потом принимаемся за интервью и съемку». В общем, руководствуемся принципом Таира: как пойдет, так и будет. А пошло все очень хорошо. У моря без лишних вопросов становится понятно, откуда в картинах Таира жемчужный свет и суровая простота. Это цвет моря и неба, это простота жизни местных жителей, всецело зависящих от Каспия, от его ветреной изменчивости, грозящей штормами среди ясного неба. Цвет моря меняется ежесекундно, и я согласен с Айдан, что в этом ритме есть что-то похожее на грандиозную видеоинсталляцию.
Никакие курорты не заменят Айдан Салаховой мягкую, горьковато-сладкую воду Каспия
Образ неприступного галериста Айдан оставила в Москве. Спортивная, загорелая и абсолютно счастливая. Много рассказывает и заразительно смеется. Мы говорим о всяких мелочах и о смысле жизни, о том, как сложно быть самим собой в Москве, как приходится вырывать в бешеном ритме минуты, чтобы остановиться и задуматься. У нее только сейчас это стало получаться. Пришлось в одностороннем порядке пересмотреть свой график и найти время для себя. На какой рынок ходить, в какое время и что покупать — эти вопросы здесь выглядят более актуально.
Она с удовольствием готовит, но на даче в Подмосковье, не в городе. Влюблена в азербайджанскую кухню, восточные сладости и совершенно не заботится о диетах, по крайней мере, у папы на море. В Москве лишние калории сгорят за пару часов беготни. Она не подходит к телефону и читает детективы у бассейна: есть пять дней на отдых, а лучший отдых — здесь. Ну разве еще Фуджейра с километровыми пустынными пляжами, похожими на местные, и нелепыми базарами, где вперемешку продают баранов, шины и почему-то ворота. Но ничто не заменит мягкую, горьковато-сладкую воду Каспия.
Айдан любит украшения, наряжаться и принимать гостей — это от мамы, Ванцетты Ханум, женщины экзотической красоты, огненного темперамента и яркого живописного таланта. От папы Айдан унаследовала феноменальную способность соединять собственное творчество и волю к организации художественного процесса. Как это возможно? Просто творчество в семье Салаховых — это сама жизнь. А работу каждый выбирает себе сам. Айдан — галерист, папа — вице-президент Российской академии художеств.
«Таир Теймурович, потихоньку нужно собираться обедать», — голос Варвары сама деликатность и любовь. Таир для женщин этого дома — сокровище гораздо большее, чем для азербайджанского народа. Его обожают и берегут — Варвара и Айдан даже курят, как школьницы, в форточку. Курение не то чтобы запрещено, но точно не в почете. На всякий случай Айдан носит с собой электронную сигарету.
«Самое главное — никуда не спешить. Бросайте вещи, идем на море, затем плаваем в бассейне!»
Никакое интервью не сможет заменить застольной беседы. Простые разговоры о повседневной жизни дают гораздо больше ответов. Мы много говорим о семье Салаховых. Отец Таира был репрессирован, мама одна воспитала пятерых детей в войну. Постоянная борьба за правду, художественную и человеческую. Конечно, он не избежал обвинения в формализме за предвосхитившую полет в космос картину «Тебе, человечество!» Его суровый стиль тоже был неблагонадежным, слишком немногословным для советской живописи. Но он всегда добивался своего — нужно ли было защитить Илью Кабакова или добиться мастерских для художников, не входивших в официальные организации. А привезти выставки Раушенберга, Бэкона или Тенгли в СССР? Это и сейчас почти невозможно. У него получалось — убеждением, дипломатичностью и, конечно, легкой восточной хитростью. И сейчас он борется за молодых художников и в Москве, и в Баку.
История дома в Нардаране очень характерна. Первый дом Таир построил в 1969 году — модернистская архитектура, солярий, бассейн, большие окна. Это была забытая рыбацкая деревня, а лет десять назад ее облюбовали состоятельные бакинцы. Когда Таир Салахов решил перестроить свой дом, к нему обратился сосед с просьбой уступить ему участок, а взамен предложил почти готовый дом рядом. Море осталось на месте, да и соседи рады, думаю, для него это важнее. «Жалеет ли он о старом доме?» — спросил я Варвару. «Он всегда идет вперед, и новый дом для него — это новые эмоции», — отвечает она. Таир черпает вдохновение именно в новизне, пробует новые художественные техники, экспериментирует с театральными декорациями. Когда ему подарили ковры, вытканные по его картинам, он не смутился. «Пускай живут дома», — считает он. Теперь он ожидает ковер с белоснежным портретом маленькой Айдан.
Дом напоминает дворец ахейского царя, да и вся жизнь похожа на древнегреческий миф. Ведь дворцы в то время были скромными, а цари мудрыми, их жены величественны, а дочери красивы и своенравны. Огромное море прямо у порога. Дом одноэтажный. В жару не представляешь, как можно подняться по лестнице вверх, а зимние ветры Каспия запросто сдуют лишний этаж. Конечно, он должен быть построен из бежевого камня — аглая. Для застолий — огромная гостиная, для уединения — мастерская с видом на Нардаран и море.
Образ неприступного галериста Айдан оставляет в Москве
Баку для Айдан — город детства, она честно признается, что сейчас совсем не знает города, но помнит свое привилегированное положение, потому что из Москвы папа привозил красную икру, а все ели черную, и глазированные сырки, которые были гораздо вкуснее эскимо, продававшегося на Приморском бульваре. В Нардаране она проводила почти каждое лето. Теперь, после перерыва, эта традиция восстанавливается.
В сентябре приезжает ее сын Кай, для которого дедушка — друг и наставник. Для папы Айдан по-прежнему любимая младшая дочь. Он до сих пор выходит на пляж присмотреть за ней, если Айдан купается одна или с подругами. Баловал ли он ее в детстве? «Конечно да», — отвечает Таир. Но всегда говорил, что для Айдан главное — это работа, творчество. На следующий день мы договариваемся поехать в мастерскую Таира Салахова в Старом городе, Ичери Шехер. Два старых дома объединили в один лабиринтом лестниц. Камень на полу, белые стены, обязательный колодец в доме, думаю, ему лет триста. Таир собирает курьезные ковры начала двадцатого века — примитивные иллюстрации к суровым событиям истории. Много фотографий и везде работы — графика, живопись разных годов, наброски и незаконченные картины. И повсюду красный цвет, такой же горячий, как в поздних работах Таира. Удивительный человек — в горячей юности писал суровые работы, а сейчас в работах столько огня.
Дом напоминает дворец ахейского царя, да и вся жизнь похожа на древне-греческий миф
Поднимаемся на крышу. Город тает в солнечном свете. Ее город — с башнями, минаретами и куполами мечетей. Скоро у нее будет песочно-белая квартира в Баку — папин сюрприз. «Мне бы хотелось здесь пока отдыхать, с папой общаться», — говорит она. «А если бы вы работали в Баку, какой бы стала ваша живопись?» Айдан уверенно отвечает: «Намного мягче». — «Можете переехать в Баку?» — «На радость конкурентам? — смеется Айдан. — Как я оставлю своих художников, они как дети».
Я захватил с рынка тутовник, прямо как знал. «В детстве не слезала с тутовых деревьев, мои любимые ягоды», — радуется Айдан.
