ELLE DECORATION: Андрей, публикация твоей квартиры на Пречистенке много лет назад — редкий случай, когда в интерьере можно было увидеть столько работ современных художников. Как началось твое увлечение искусством?
АНДРЕЙ МАЛАХОВ: Пятнадцать лет назад коллекционер Владимир Некрасов сказал мне, что семья наследников поэта и журналиста Константина Симонова уезжает во Францию, и они продают рисунок Фернана Леже (Fernand Leger) и ковер Нади Леже. Симонов и Леже дружили, и для меня происхождение вещей из собрания известнейшего журналиста сыграло решающую роль, хотя сумма была неподъемная и выплачивал я ее в рассрочку. Наверное, это была первая серьезная покупка.
Какие приобретения были до этого?
В основном рисунки. Когда я учился в МГУ и проходил практику в «Добром утре», подружился с художницей Катей Медведевой. Мы делали материалы про нее, как она спасала всех соседей-алкоголиков, продавая свои картины. Потом я брал интервью у одного из «Кукрыниксов» — Николая Соколова. Тогда еще у Большого театра собирались ветераны. В 1993-м я делал об этом репортаж, который ему очень понравился, и он подарил мне рисунок с автографом «Дорогому Андрею, на память, 9 мая». Затем я приобрел один из его пейзажей. Работы из этой серии я видел у Веры Глаголевой, и они мне очень понравились. Но это были покупки без всякой цели и стремления. Ну а если отъехать назад, то был журнал «Юный художник», который выписывали родители. Походы в Третьяковскую галерею и Пушкинский музей, когда мы приезжали в Москву. В Эрмитаж… Первой картиной у меня была репродукция, вырванная из календаря, — «Инфанта Маргарита» Веласкеса, которая висела у меня на двери приклеенная.
Что стало поворотом к осознанию себя как коллекционера?
Я не считаю себя ультра-мега-коллекционером. Все стали так говорить: коллекционер, коллекционер. Кто-то мне сказал: «У вас очень эмоциональные, спонтанные покупки». Я покупаю не для того, чтобы отправить работу в хранилище в Швейцарию и приглашать туда друзей. Не для того, чтобы прилетать куда-то и ощущать: да, у меня это есть, не знаю, принадлежит ли она кисти да Винчи или не принадлежит, но она у меня есть. Это особый психотип, и мне он не очень понятен. Я покупаю работы, потому что они мне нравятся и, как мне кажется, у меня еще много свободных стен. Мое рабочее пространство, квартиры, которые я покупал, а теперь и наша семейная квартира. Работы кочуют между ними в зависимости от настроения.
Со временем стало появляться и зарубежное искусство. Когда создатели Mercury купили аукцион Philips, мне стали присылать каталоги. Но если покупки российского искусства у меня были эмоционально-спонтанные, то здесь я начал действовать по-другому: изучаю художника, его творчество, в каких музеях он представлен. Работа Джорджа Кондо, которую я подарил Наташе на годовщину свадьбы, — наверное, первая, купленная на аукционе. Это было почти 10 лет назад, вокруг него не было такого ажиотажа, как сегодня. Он всегда был таким эксцентричным персонажем, жил в отелях, в том числе в знаменитом Carlyle Hotel, где курил траву и работал. И я вспомнил, как двадцать лет назад отмечал там свой день рождения и слушал выступление Вуди Аллена и его джаз-коллектива. И это сыграло решающую роль, такая личная эмоция, воспоминания, связанные с этим днем рождения. Потом я пожалел, что не купил на аукционе Kaws — его работы взлетели и стоят какие-то миллионы.
Когда ты понял, что готов поделиться коллекцией? У нас частные коллекции крайне редко открываются для публики.
Я давно наблюдаю за всеми коллекционерами и судьбой коллекций в России за всю ее историю. Но эпидемия коронавируса стала каким-то переломом. Не могу сказать, что в моем окружении я потерял огромное количество людей. Но я вдруг понял, насколько хрупка жизнь и что нужно спешить что-то делать, потому что мы все откладываем: завтра, послезавтра. Плюс то, что происходит с моим родным городом. Апатиты —практически мой ровесник, в этом году городу исполняется 55 лет. И мне показалось, что есть шанс дать ему новую жизнь, если это будет первый город в России, где наряду с российскими художниками будут представлены громкие зарубежные имена, которые есть в лучших музеях. Центр современного искусства и туризм оживят город. Эта мысль родилась в диалогах и встречах. Первая была с Зурабом Церетели. Мы говорили о том, что в любом маленьком европейском городе, например в Швейцарии, на улицах много скульптур. Вот бы сделать так в Апатитах — с арт-объектами на улицах и муралами. «Отлично, — сказал Церетели. — У меня есть памятник Пушкину, я могу подарить его городу». В Апатитах есть Библиотека имени Пушкина, рядом заброшенный парк, никому не нужный. Туда встал памятник. Ему благополучно пытались отпилить руку. Но мы преобразовали пространство вокруг, а через год туда стали приезжать свадьбы, школьники читали стихи Пушкина, вручали премии. Памятник стал местом силы в округе. Теперь благоустроен парк, библиотека получила грант, стала современным пространством с VR-очками, с комнатами отдыха и активной деятельностью. И вот весь район ожил и стал любимым местом отдыха. И этот пример укрепил меня в моих мыслях.
В России нет сейчас города, где в музее на постоянной экспозиции можно увидеть Уорхола, Кондо, Мураками, Катарину Гроссе и Синди Шерман плюс российских художников — Константина Латышева, Павла Отдельнова, Алису Йоффе, Сергея Браткова, многих других. Я бы добавил, что и в Москве нет такого музея. Их можно увидеть разве что на выставках и в галереях. Мне показалось, что нужно спешить, это витает в воздухе и, скорее всего, рано или поздно должно где-то появиться. Я не Абрамович, не Авен и не Мамут, чтобы сделать это в одиночку… Но общими усилиями мы сможем, у нас получится. И как прыгаешь куда-то безрассудно, так и появилась первая выставка «В холодном климате, с любовью».
Какая была реакция на нее в городе?
Каждый нашел что-то свое. А больше всего публику тронул даже не Уорхол, а Павел Отдельнов с его проектом «Русское нигде» про гаражи. Картина с гаражами — и рядом пояснение, что вся жизнь российского человека проходит в гаражах. Ты рождаешься — мужики обмывают твое рождение в гараже. Пошел отлил — за гаражами. Секс — в гараже. Выходные — в гараже. Ты умер — мужики поминают тебя в гараже. Это сразу понятно, не нужно дополнительных слов. Мы не показываем только московских или питерских художников. В выставке участвовали и мурманские художники, и мне кажется это очень важно, что они будут стоять рядом с Дэвидом Хокни.
Что-то из этих работ уже в твоей коллекции?
Да, мы купили в коллекцию работу Федора Мухаметшина из Апатитов. На следующий год мы отправляем его на «Архстояние» в Никола-Ленивец. Еще одним направлением является работа по восстановлению и сохранению исторической части города. Сейчас воссоздаются неоновые вывески. Представляете, как это важно в городе, где полярная ночь, а снег лежит полгода. Северное сияние ты не каждый день видишь, а вот блеск этого неона… И художников, которые делают росписи на стенах зданий, мы просим, чтобы работы компенсировали людям недостатки красочных дней. Иван Найнти делал мурал. Не все жители были согласны. Но сейчас их соседи кричат: мы тоже хотим, нам так нравится!
«В России нет сейчас города, где в музее можно увидеть Уорхола, Кондо, Мураками, Катарину Гроссе и Синди Шерман»
Значительная часть твоей коллекции переедет в Апатиты?
Так и планируется. Мы не знаем, будут ли нужны наши коллекции детям. Меня спрашивают: а ты что, собираешься пенсию проводить в Апатитах, а не на Лазурном берегу? Рано думать про пенсию, но на Кольском полуострове вполне комфортно: теплое лето, озера, белые ночи, рыбалка.
Какая работа теперь предстоит?
Выставка закончилась, идет реконструкция в Библиотеке им. Гладиной с сохранением оригинального стиля 1980-х годов, функции библиотеки и созданием залов для ЦСИ «Сияние». Проект ведет бюро Степана Бугаева «Точка дизайна». Кстати, Степан был одним из тех людей, которые укрепили меня в необходимости взяться за эту сложную задачу. Плюс санаторий «Изовела». На последнем этаже, который мы реконструируем, в каждом номере будет серьезное искусство. Можно будет сказать: «Я спал с Уорхолом, Китом Харингом, Питером Дойгом». При этом функция санатория, куда приезжают и пенсионеры, сохранится. В парк мы привезли часть работ из проекта ЧА ЩА, который был признан лучшим на Cosmoscow. Там стоит работа Кориной «Кукушка», Гормли, «Россия — это край чудес» Павла Отдельнова. И там будут работы арт-группы ЗИП и «МишМаш». А конце ноября откроем арт-каток с диджеем и бесплатными коньками для жителей города.
Эффект Бильбао?
Надеюсь. Но удивительна и обратная сторона. Кто знал, где Апатиты. Но я иду по Красной площади и на выставке ГУМ-Red-Line вижу скульптуру Василисы Прокопчук, родившейся в Апатитах. Потом оказывается, что муж издателя The Art Newspaper Инны Баженовой Дмитрий Саморуков прожил там десять лет. И он говорит: «Мы должны срочно туда дать наших голландцев из коллекции». — «Отлично, давайте. Брейгель. Каток. Будет выставка одной работы. Представляешь, люди приезжают кататься на коньках, а за бронированным стеклом — Брейгель».
Впереди огромная работа, можно только этим заниматься. Конечно, у меня есть команда. Есть команда архитекторов, отдел изучения и работы с коллекцией, который возглавляет куратор Оля Широкоступ, которая раньше работала в «Гараже». Она, кстати, тоже из Мурманской области.
А резиденция для художников?
Уже работает. Иван Симонов с проектом «Маленькие люди» приезжал. Ульяна Подкорытова приехала в августе. Маяна Насыбуллова приезжает в октябре.
Теперь ты приобретаешь работы для себя или для фонда?
Безусловно, я покупаю с прицелом, где они будут находиться. Мы получили в дар от Умара Джабраилова работы Recycle Group. А вместе с Omelchenko Gallery запустили конкурс #искусствонасевер. Отобранные работы будут выставлены в городских общественных пространствах. Первую работу подарила художница Jolie Alien. И пока библиотека на ремонте, она висит в приемной губернатора Мурманской области!
«Я не считаю себя ультра-мега-коллекционером. Мне сказали: у вас очень эмоциональные покупки»
ЦСИ «Сияние» имеет большой потенциал роста. А готов ли ты отпустить его в свободное плавание?
В России ты особенно чувствуешь, что приходишь в мир голым, ни с чем, и голым уходишь. Я вижу умирающих олигархов, жен, дерущихся за это наследство… Ну вот дальше что? Важно оставить какой-то след в сознании людей, которые живут рядом с тобой. Все приезжают в Апатиты и говорят: да у вас просто тут Аляска. Поставь чистый дорожный знак, отремонтируй дорогу, подстриги деревья — и та же Аляска, только теперь с художественным музеем. Да, конечно, это не шедевры LACMA или Метрополитен-музея. Мы не претендуем. Это маленький город, но громкие имена теперь можно увидеть не в книге, не на иллюстрации, а вблизи посмотреть.
Мне кажется, классно!
На Cosmoscow у нас будет стенд. Там будет сразу несколько вещей. Там будет висеть почтовый ящик, куда ты можешь бросить открытку с работами местных художников. Мы собираем их и отправим вам из Апатитов. Вы получите свою открытку со штампом этого города, даже если вы никогда там не были.
Центральная работа Василисы Прокопчук посвящена северному сиянию. Часть экспозиции будет рассказывать об Апатитах и проекте санатория «Изовела». А вторая часть — работы из моей коллекции, которые переедут в ЦСИ «Сияние» и их можно будет увидеть в Апатитах. Мы выбрали рисунок Йоко Оно (Yoko Ono), работу Дэвида Хокни (David Hockney).
То есть это последняя возможность увидеть их в Москве?
Это возможность приехать в Апатиты!
