«Моя жизнь уже никогда не будет прежней», — подумала Элоис Голдштейн, переступив порог своего парижского pied-a-terre, оформленного Жан-Луи Деньо (Jean Louis Deniot). С французским декоратором она познакомилась десять лет назад. По воспоминаниям Деньо, на первой встрече Элоис заявила, что ненавидит встроенный свет и обожает Джо Понти. «Я сразу понял: мы поладим».
Парижские апартаменты были его первым проектом для семьи Голдштейн. Пожив здесь всего несколько месяцев, Элоис и ее муж Питер пришли к выводу, что интерьер их семейного дома в Лондоне теперь совершенно никуда не годится. «Мы не хотели туда возвращаться, — вспоминает Элоис. — После того изысканного, утонченного пространства, которое создал для нас Жан-Луи во Франции, наша английская резиденция выглядела пресной, скучной и лишенной всякой индивидуальности». Недолго думая, Элоис пригласила декоратора в Лондон.
Старинный, в викторианском стиле дом в престижном районе Белгравия стал для Деньо настоящим вызовом: многочисленные крохотные комнаты, вместе напоминающие лабиринт, в каждую из которых вела одностворчатая дверь, визуально уменьшающая и без того небольшие размеры помещений. «Ко всему прочему, все эти двери были совершенно разные по высоте и ширине, — восклицает Деньо. — Одни слишком узкие, другие — слишком громоздкие. Клянусь, ни одной нормальной двери!» Декоратору пришлось изрядно поломать голову над перепланировкой, чтобы придать дому парадный вид.
Чтобы внести в гостиную журнальный столик, потребовалось семь грузчиков — он весил целую тонну!
Он расширил дверные проемы, насколько это было возможно, установил двустворчатые зеркальные двери и обрамил их декоративными фронтонами в классическом стиле. Это, по мнению Деньо, должно было подчеркнуть «британский акцент» интерьера. Особое внимание он уделил декору каминов. Один из порталов полностью облицован искусственно состаренными зеркальными панно, а фасад другого украшен блестящими латунными рейками, напоминающими аппликацию из стеблей соломы. Эффектным решением для гостиной стало размещение двух полукруглых диванов. Над ними Деньо повесил винтажную итальянскую люстру, которую хозяева в шутку прозвали пропеллером. Надо заметить, что оформление гостиной было самым сложным и трудоемким процессом. Например, чтобы внести в эту комнату журнальный столик бельгийского дизайнера Адо Шаля, потребовалось семь грузчиков: оказалось, что небольшой на первый взгляд объект весит тонну.
«Жан-Луи Деньо может заставить любой предмет выглядеть на миллион долларов!»
А черно-белую работу художника Кика Киради, которая из-за габаритов не проходила ни в дверь, ни в окно, пришлось вообще извлечь из рамы, свернуть в рулон и только так доставить в дом. Но, по мнению хозяйки, оно того стоило. «В эту комнату никто не заходил за все двенадцать лет, что мы здесь жили, — говорит Элоис. — А теперь надо чуть ли не заранее бронировать себе место на уютном диване».
«В комнату никто не заходил за все время, что мы жили в этом доме. А теперь место там нужно бронировать»
Ни один проект Жан-Луи Деньо не обходится без двух-трех знаковых объектов. Здесь это пара кресел 1950- х годов от знаменитого голландского дизайнера Тео Рута, подсвечники 1970-х годов от еще одной иконы дизайна — Габриэллы Креспи (Gabriella Crespi) и настенные бра по эскизам Пьера Кардена (Pierre Cardin). Однако, по словам Элоис Голдштейн, главный талант Деньо заключается как раз в противоположном умении: «Он может взять совершенно неизвестный предмет и заставить его выглядеть в интерьере на миллион долларов!».
«Хозяйка сказала, что не любит встроенный свет и обожает Джо Понти. Я понял: мы поладим»
