С Джонатаном Адлером (Jonathan Adler) мы познакомились в 1994-м. Один приятель устроил нам свидание вслепую. Я тогда щеголял элегантным костюмом и оформлял витрины, а начинающий керамист из богемного Сохо был полон творческих идей и с ног до головы забрызган глиной. Я покорял Нью-Йорк, он был родом из Нью-Джерси и любил этим козырять. Но, как ни странно, мы сразу друг другу понравились.
Прошли годы, многое изменилось. Я выучил идиш, Джонатан стал англофилом (литрами поглощает чай!) и добавил несколько строчек к своему резюме керамиста: оформляет интерьеры, проектирует мебель и аксессуары, за его плечами — крутые отели и модные рестораны, статус гуру ретейла и иконы дизайна.
А живем мы все там же: в квартирке в Гринвич-Виллидж. В 2000-м мы расширили свои владения, купив соседние апартаменты. Но до ремонта руки все не доходили. И вот свершилось! В прошлом году мы взялись за ремонт.
Джонатан как-то сказал: «Надо взбодриться!» И что бы вы думали: через пару дней я уже флегматично наблюдал из нашей бывшей спальни, которую молниеносно было решено переделать в мой кабинет, как он вихрем кружил по квартире, дирижируя бригадой рабочих, как Герберт фон Караян (Herbert von Karajan) оркестром. «Здесь сносим, тут строим!» Словом, намечался только что не Большой взрыв.
«Может показаться, что это дом каких-то рок-звезд. Но нам тут комфортно!»
Он решил полностью изменить планировку, «перетасовав» помещения. Помимо рокировки спальни и кабинета, мы превратили бывшую гостиную в спальню, кабинет стал столовой и так далее. Кажется, Джонатан просто подсел на эти интерьерные «шахматы». Как только пыль осела, он ураганом пронесся по квартире с тонной кресел, тканей, подушек и аксессуаров. Решено было не вспоминать о прошлом: мы замахнулись на интерьер totally fresh, то есть смелый, гламурный и, как все проекты Адлера, запоминающийся.
Возьмем для примера нашу библиотеку. Мы называем ее клубной, так как часто собираем здесь друзей. Джонатан оклеил ее светящимися обоями от Эшли Хикса (Ashley Hicks), а в обстановке сделал акцент на диван с бахромой и бархатной обивкой, как у мебели прустовских времен. На таком вполне мог сидеть Сван, бывая в обществе. Ключевым моментом оформления стало сочетание несочетаемого.
Так, для гостиной Джонатан подобрал ковер в черно-белую шашечку, напоминающий линолеум, и известные диваны от Владимира Кагана (Vladimir Kagan), переобив их кремовым букле. Мизансцена в столовой: старинный керамический пудель в натуральную величину (подарок Майкла Корса) смотрится в зеркало в резной раме с пинаклями. Постаментом для скульптуры служат коробки Tiffany & Co. Винтаж? Тоже да!
В нашем пестром собрании нашлось место кровати с балдахином по дизайну Пола Эванса (Paul Evans), ширме Fornasetti, бюсту Майкла Джексона (Michael Jackson), который мы нашли на каком-то блошином рынке, и портрету Слая Стоуна (Sly Stone) работы Эда Пашке (Ed Paschke). И еще мы позволили себе быть немного сентиментальными: чаша Bjørn Wiinblad напоминает о нашей первой совместной поездке в Данию в начале 2000-х, бюст Принца (Prince) — о моих первых опытах с декорированием витрин универмага Barneys, винтажный календарь Pirelli, созданный Алленом Джонсом (Allen Jones), — наша находка с Портобелло-роуд.
Удивительно, как органично эта коллекция сочетается с работами Адлера-дизайнера: экстремальными панно с вышивкой бисером в духе глэм-рока, подушками с шипами и сюрреалистическим фарфором. Если вы спросите, как это все уживается вместе, могу сказать: без проблем! Думаю, секрет в том, что все эти вещи отражают наш вкус, а значит, им так же легко вместе, как нам. www.jonathanadler.com
