«Эксцентрика» (Excentrique(s) — так называлась выставка французского художника Даниэля Бюрена, прошедшая недавно в парижском Гран-Пале. На высоких шестах были установлены разноцветные стеклянные круги: они, как зонтики, закрыли все 13 500 кв. метров выставочного зала. Под ними можно было гулять. И название инсталляции, и ее суть — привнести в мир больше красок, подарить зрителям неожиданный опыт — отражают процессы, идущие во всех областях искусства, будь то театр, кино или интерьерный дизайн. Что касается последнего, то тут (при всей не поддающейся учету разнообразнейшей мировой практике) мы наблюдаем несколько важных векторов. Во-первых, в почете интеллектуальный минимализм: белые стены, книжные полки, длинный стол для встреч и потрясающий вид из большого окна. Примерно так выглядели жилища ведущих мировых архитекторов на выставке Where Architects Live, которая прошла в Милане в дни последнего Мебельного салона. Конечно, наблюдались некоторые разночтения: у Даниэля Либескинда в нью-йоркской студии одна стена выкрашена охрой, а у Марсиу Когана в Сан-Паулу стоит рояль, но везде главное — простор и свет.
Второй вектор — всепобеждающий историзм, стилизация под формы прошедших эпох. Третий вектор — тот самый эксцентричный дизайн. Не путать с китчем и разного рода ретро. Он яркий, как китч, но использует современные материалы и технологии. По духу это футуристический стиль, что сближает его с интеллектуальным минимализмом. Общее же между стилизаторством и эксцентрикой в том, что два эти направления не сильно заботятся о пространстве, но любят вещи, насыщенную материальную среду. Есть, правда, особый путь —тонкая лирическая импровизация. В таком ключе работают Пьер Йованович и Жозеф Диран. Последний делает интерьеры в черно-белой гамме, в которой любой цветовой акцент выглядит как взрыв. Йованович обожает пустоту и легкие графические акценты, будь то спираль лестницы или диваны плавных текучих форм. Он одновременно далек и от эпатажа, и от скучного минимализма. Но Йованович — он такой один, и даже во Франции его воспринимают как ни на кого не похожего индивидуалиста.
Что же касается гламурных интерьеров, они отлично получаются у декораторов, которым повезло родиться итальянцами — по национальности, а не по паспорту. В 1990-е ключевой фигурой эксцентричного дизайна был Карло Рампацци, уроженец «итальянской» части Швейцарии. Он обожает цвета лимона, бирюзы и фуксии. Часто красит стены, потолки и пол одной краской. Использует обои с голографическим рисунком и зеркала, создающие сказочные множащиеся пространства. «Интерьерный дизайн должен изумлять», — считает Рампацци. Он прославился сотрудничеством с компанией Colombostile, для которой разработал порядка десяти мебельных коллекций. Его мебель отлично подошла бы для карнавала: она сверкает позолотой и серебром, у нее гнутые ножки, а поверхности отделаны перьями, кожей под леопарда, пайетками. Как писала критика, это предметы «из мира снов и сказок». Кресло, которое когда-то за 27 000 евро купил Майкл Джексон, было украшено перламутровыми ракушками.
Интерьеры и мебель должны быть полны эмоций, считают дизайнеры»
В нулевые эстафету Рампацци подхватил Cамуэле Мацца. Его дедушка был оперным певцом, родители продавали интерьерные ткани, он вырос между шоу-румом и оперой, дух театральной импровизации присущ всей его многогранной деятельности. Он работал как фэшн-дизайнер, оформлял бутики таких марок, как Dolce & Gabbana, Gucci, Roberto Cavalli, делал дома голливудским звездам калибра Джорджа Клуни. И вдобавок написал 30 книг по истории моды. Мацца долгое время был креативным директором бренда Visionnaire. Культовая вещь Маццы — хрустальная люстра Errakis с бархатными качелями. Согласитесь, что нужна изрядная доля смелости, чтобы поместить ее в интерьер. Мацца — противник минимализма и считает, что и интерьеры, и мебель должны быть полны эмоций: для бренда Saint Babila он придумал кресло со спинкой а-ля женский корсет.
Второй после Италии центр экстравагантного дизайна — Англия. За последние восемь лет там издали две большие книги на эту тему: English Eccentric Interiors (2006) Миранды Харрис и English Eccentric. A celebration of imaginative, intriguing and truly stylish interiors (2014) Роз Биэм Шоу. Среди самых экстравагантных фигур можно назвать молодого дизайнера Кристофера Дженнера, оформившего «неоновые» интерьеры парфюмерных магазинов Diptyque в Париже и Penhaligons в Лондоне и Сингапуре. Яркий представитель английского безбрежного шика — Габан О’Киффи. Один из нашумевших его проектов — дворец миллионерши Сао Шлюмберже, самый большой частный дом в Париже. Последнее десятилетие О’Киффи активно работает в России и даже выучил русский язык. В его проектах нет «простых» стен: они либо сложно раскрашены, либо обиты тканью, отделаны деревом, камнем, кожей, состаренным зеркалом и проч., и проч. В рамках одной комнаты он использует ткани с цветочным принтом и ковры в широкую черно-белую полосу. Пока его интерьеры собираются из отдельных предметов, все кажется хаосом. Но когда последний стул встает на место и шторы опускаются на окна, возникает сложнейшая гармония.
Во Франции сильны исторические традиции, и предаваться фантазийному дизайну там почти неприлично. Даже такой очевидно экстравагантный декоратор, как Жак Гарсия, позиционирует себя в качестве поборника классицизма «дореволюционной» эпохи — имеется в виду время до Великой французской революции. В 2013 году на выставке Metamorphose в Париже (ежегодный смотр лучших декораторов мира) за эксцентрику отвечала Мария Пергей. Она оформила невероятный стенд компании Fendi: стены были разрисованы под разрушенную взрывом кладку, залитую солнечными лучами, ложе покрыто шкурой леопарда, стояли комоды, непонятно как сделанные из дерева и гнутых металлических листов. Le Bureau Enchante («Канцелярия восторга») было похоже на декорации «Хроник Нарнии» или другого фильма в жанре фэнтези. Но Марии Пергей 84 года! В 1960-е она одной из первых начала делать гламурную мебель из металла. Она — живая легенда французского дизайна, ей можно все.
Критики называли объекты рампацци "предметами из мира снов и сказок"»
На первый взгляд фантазийный «визионерский» дизайн — как лотос на воде: прекрасный цветок без видимого крепления к почве. Но его исторические корни все-таки можно проследить. Это были не линии, но яркие вспышки, драгоценный опыт экстравагантных личностей. В 1930-е в Италии главным фантазером был поэт Габриэле Д’Аннунцио, превративший свой дом в роскошное убежище эстетов, сластолюбцев и любителей опиума. В 1940-е визионерские сверхдекоративные интерьеры в Лос-Анджелесе создавал голливудский сценограф Тони Дюкетт. В 1930–1950- е в Европе моду на экстравагантность поддерживал миллионер, эстет, меценат Шарль де Бестеги. Оформить свою квартиру на Елисейских Полях он поручил молодому архитектору по имени Ле Корбюзье, и потом они долго спорили, как совместить графичное пространство и мебель Людовика XV. Получившийся микс назвали «стилем Бестеги».
Предшественником фантазийной мебели можно назвать эксцентрика Сальвадора Дали: чего стоит один его диван Mae West Lips Sofa в виде губ американской кинодивы. Фантазийный дизайн наступает. На выставке Decors a vivre в Париже самый «визионерский» стенд у «Кабинета Альберто Пинто»! После смерти своего основателя декораторское бюро не сдает лидирующих позиций. Эти законодатели вкуса выстроили погруженную в полумрак музыкальную гостиную с невероятной красоты (мерцающим, как морская пучина) стеклянным музыкальным центром. На стене комнаты — большое зеркало, в котором (хвала видеоарту), словно галлюцинации, появляются и исчезают женские фигуры.
Главный минус гламурного стиля в интерьере в том, что он быстро надоедает. Но, несмотря ни на что, все больше декораторов в нем упражняются. Почему? Возможно, это связано с развитием технологий: каждый год появляются новые материалы, остроумные системы подсветки, ткани и много чего еще, что не вписывается ни в минималистские, ни в исторические интерьеры. Растущее предложение ищет спрос. И, конечно, любому дизайнеру нужна слава. Но продавать удобные для жизни вещи и интерьеры сложно: часто они неэффектно выглядят на фотографиях. Другое дело — диван в виде пухлых женских губ или пластмассовый стул, сиденье которого напоминает отпечаток голого тела. Такие картинки привлекают внимание публики и прессы. Экстравагантность улучшает коммуникацию.