Восток и пряности: интервью с Габриэлем Хэндифаром (Apparatus)

Apparatus Studio стала известна в первую очередь благодаря знаковым светильникам, однако дизайнеры также занимаются проектированием мебели и аксессуаров. Для их создания Андерсон и Хэндифар используют самые необычные материалы: алебастр, конский волос, агат, кожу питона, травленое стекло или скорлупу от экзотических фруктов, а дизайн существует рука об руку с эпатажным стилем жизни его авторов. Среди их частных клиентов — Дженнифер Энистон, Наоми Уоттс, отели Marlton и Ludlow. Теперь, когда компания занимается производством мебели и керамики, в ее штаб-квартире, расположенной в бывшей мастерской американского художника Филиппа Тааффе (Philip Taaffe), работает более 40 человек.

ELLE DECORATION: Габриэль, как ваше образование и работа в фэшн-индустрии помогает в процессе создания предметов интерьера?

ГАБРИЭЛЬ ХЭНДИФАР: Я думаю, больше всего это проявляется в выборе материалов и работе с ними. В моде присутствует ни с чем не сравнимая свобода, способность выразить мысль через их выбор или сочетание. В наши коллекции я всегда старался привносить материалы, к которым хочется прикоснуться, с которыми хочется взаимодействовать. Это полностью меняет то, как люди реагируют на произведение, оно затрагивает другие чувства и таким образом, возможно, помогает достичь понимания на более глубоком уровне. Иногда речь идет о разрушении стереотипов, связанных с назначением материала; когда мы используем что-то вроде конского волоса, который в другой ситуации мог бы быть лишь декоративным элементом, и превращаем его в базовую необходимую составляющую, несущую практическую функцию.

Для коллекции Interlude 2019 года мы использовали сложную вышивку ручной работы для создания подвесных светильников и бра, такую же, какая могла бы появиться на платье или костюме. Для меня этот процесс был очень естественным, и я думаю, что это укрепило мою привязанность к моде.

Каждая ваша коллекция называется «Акт», как отсылка к театральному действию. Расскажите, как связаны с театром ваши предметы интерьера?

Я изучал костюмы и сценический дизайн и всегда находил вдохновение в театре. Это наглядный и естественный способ показать прогресс нашего творчества. Каждый акт основывается на предыдущем, привнося новые темы и идеи.

Я также всегда был влюблен в образ Тетушки Мэйм (главная героиня фильма «Тетушка Мэйм») и в то, как с каждым годом менялись декорации ее дома. «Акты» показывают нашу эволюцию и позволяют людям практиковать инвестиционный подход в приобретении предметов студии, а для меня они создают необходимую структуру и ясность в работе.

Эпатаж, театральность, дорогие и редкие материалы, невероятные формы — все это отсылает нас к искусству начала XX века, к ар-деко или сецессиону. Кто для вас является культовой фигурой того времени?

Йозеф Хоффман (Josef Hoffmann) и Жак-Эмиль Рульманн (Jacques-Émile Ruhlmann) оказали большое влияние на мое мировосприятие, отношение к пространству и выбору тонов и текстур для нескольких коллекций.

В корне всего этого для меня лежит понятие Gesamtkunstwerk — «тотального произведения искусства». Наша студия руководствуется этим принципом во всех начинаниях, создании коллекций и оформлении пространств. Новые проекты начинаются с мимолетной эмоции, характера, который я хочу исследовать, и все остальное появляется как продолжение этой мысли.

Наверное, сложно было представить, что в такой холодной северной стране, как Россия, ваша продукция будет пользоваться таким успехом, ведь многие ваши коллекции пропитаны «ароматами Востока и пряностей». Какие три вещи ассоциируются у вас с русской культурой?

Я побывал, к сожалению, лишь в Санкт-Петербурге, поэтому все мои впечатления о России основаны на воспоминаниях об этом необычайном городе. Я думаю о богатстве, но также о традициях и ремесленничестве. Многие мои работы связаны с моими персидскими корнями, и о России я думаю похожим образом. Это идеи о красоте, о романтике, о великолепии, которые рассказаны сквозь призму истории и искусства. Для меня самое интересное в работе — показать эти идеи, концепции, идущие из детства, с точки зрения современности.

«Акт III» был посвящен вашим персидским корням, а о чем будет следующая коллекция?

«Акт IV» во многом будет о оптимизме в дизайне, о модернизме середины XX века. Это было время, когда можно было свободно мечтать, строить амбициозные планы, надеяться на лучшее будущее.

Блиц-вопросы. Кандинский или Малевич?

Малевич. Я познакомился с его работами в более зрелом возрасте, в то время, когда я был готов уйти с головой в его творчество и бесповоротно влюбиться.

Эйлин Грей или Чарльз и Рэй Имз?

Эйлин Грей (Eileen Gray) занимает особое место в моем сердце. В ее творчестве есть невероятная глубина, я всегда видел в ее работах одновременно изобретательность и экспрессию.

MoMA или музей Гуггенхайма?

Если говорить об архитектуре, определенно Гуггенхайм — видение Фрэнка Ллойда Райта (Frank Lloyd Wright) о том, каким может быть пространство в каждом его аспекте, оставляет неизгладимое впечатление.

Рим или Венеция?

Венеция — она такая сюрреалистичная, как эфемерная фантазия, но в то же время в ней заключено так много веса, значения. Я очарован ей.

Хичкок или Феллини?

Феллини. Ничто не сравнится с женщиной Феллини, сильной, властной, такой осязаемой. Его фильмы очень живые. Хичкок был мастером интеллектуального кино, но Феллини — мастером переносить на экран настоящую жизнь.

Кардамон или бергамот?

Бергамот. Этот аромат я ассоциирую с чаем, который заваривала моя бабушка.

Какой знаковый предмет первым приходит на ум?

Конечно, я должен сказать, светильник! Неслучайно мы потратили столько времени и сил на разработку коллекций света. Я думаю, что это душа комнаты. Свет определяет, что вы чувствуете и как ощущаете себя в пространстве.