Сто лет с основания группы De Stijl

Они провозглашали революционную, бескомпромиссную эстетику, которую Мондриан назвал «неопластицизмом»: визуальная чистота, простейшие формы и прямые углы, вертикальные и горизонтальные линии, никаких декоративных излишеств, только основные цвета плюс белый, черный и серый. Проще говоря, все как на картинах Мондриана того периода. Во многом художники вдохновлялись идеями теософа Шенмакерса, который считал, что из геометрического искусства родится новый рацио­нальный мир.

Как и во всякой утопии, здесь были свои противоречия. Например, одним из принципов De Stijl провозглашалась функциональность, доведенная до абсолюта. И вот тут стоит вспомнить самый, пожалуй, известный объект эпохи De Stijl — красно-синий стул Геррита Ритвельда. Какова главная функция стула? Наверное, на нем должно быть удобно сидеть.

Но произведение Ритвельда из горизонтальных, вертикальных и наклонных досок и реек мало напоминает уютное кресло. Впрочем, самого Ритвельда это не беспокоило: он считал, что у дизайна есть цели выше, чем бюргерский комфорт тела, — прежде всего должно быть комфортно духу. Более того: мебель, по его мнению, призвана держать человека в тонусе — как ментально, так и физически.

С этим можно поспорить. Но спустя век стул не только покоится на заслуженном отдыхе в музее MoMA, но и выпускается итальянской мебельной фабрикой Cassina: неудобный дизайн выдержал проверку временем. Кстати, сейчас модель производится в двух цветовых версиях.

Дело в том, что стул сначала не был красно-синим: дизайнер сконструировал его в 1918 году из некрашеной древесины и только в 1923-м, по совету другого художника De Stijl Барта ван дер Лека, раскрасил в цвета, которые сегодня у нас ассоциируются с мондриановскими полотнами. Но в промежутке были и другие варианты — и Cassina воссоздала объект в черно-бело-зеленой гамме.

В 1924 году Ритвельд перенес принципы неопластицизма на более масштабный проект и построил в Утрехте дом для своей близкой подруги — вдовы Трюс Шредер и ее троих детей. Этот знаковый объект De Stijl отлично сохранился по сей день и вошел в список объектов Всемирного наследия ЮНЕСКО. Если первый этаж дома еще пытается «соблюдать приличия» и более-менее походить на традиционные здания, то второй этаж (ловко названный чердаком, чтобы обойти формальности и архитектурные законы) — это открытый бунт.

Причем открытый во всех смыслах: здесь почти нет статичных стен, их заменяют раздвижные перегородки и складные двери, с помощью которых можно трансформировать пространство. Кроме того, Ритвельд наполнил дом необычными техническими решениями: рычаг для открывания двери, труба для общения с молочником, лифт для подачи еды на второй этаж. Опять же нельзя сказать, что все они были по-настоящему удобны, зато стопроцентно попадали в эстетику De Stijl: например, окна вместо штор закрывают глухие съемные панели — черно-синие прямоугольники.

Фасад и интерьер дома составляют цельную картину: та же рубленая геометрия, асимметрия, простые цвета, ноль декоративности.

Если оставить за скобками особое понимание комфорта, архитекторы De Stijl действительно сделали прорыв в планировании пространства: чем дом госпожи Шредер не современный трансформируемый open space? Примерно о том же пишет и Тео ван Дусбург в 1924 году в журнале De Stijl: «Новая архитектура — открытая. Пространство делится в соответствии с функциональными потребностями» — и далее рассказывает о мобильных перегородках. Затем, правда, начинаются утопические рассуждения о неевклидовой геометрии и четвертом измерении, но главную мысль, как показало время, архитектура уловила.

Еще одно «предсказание» можно найти в творчестве Геррита Ритвельда: в 1934 году он создал стул ZigZag, повторяющий силуэт сидящего, — без задних ножек, из четырех деревянных плоскостей, составленных под углом. Спустя десятилетия, в 1960-м, по сути, эту же идею разовьет Вернер Пантон в своем знаменитом Panton Chair из цельного куска пластика. А в 2011-м студия Захи Хадид выпустит Z-chair — уже совсем футуристичный, но с той же осанкой.

В 1924-м в группе De Stijl наметился раскол. Повод может показаться абсурдным: ван Дусбург и Мондриан поссорились из-за линий. Мондриан считал, что новая эстетика держится на горизонталях и вертикалях, а ван Дусбург настаивал на том, что диагональ более жизнеспособна. Мондриан вышел из группировки. Официально группа De Stijl распалась в 1931-м — со смертью Тео ван Дусбурга.

Но прежде он успел передать свои принципы ученикам школы «Баухаус»: в Веймаре ван Дусбург пытался устроиться преподавателем, но не получил должность и организовал собственные курсы. Так идеи неопластицизма были подхвачены Марселем Брейером и другими молодыми архитекторами-модернистами. Одним из последователей De Stijl стал, например, немец Людвиг Мис ван дер Роэ, а он, в свою очередь, сыграл огромную роль в формировании городской архитектуры XX века.

В этом году De Stijl исполняется 100 лет, и, конечно, главные торжества и выставки проходят в Нидерландах — в музеях Гааги и Лейдена. Но вообще влияние De Stijl можно обнаружить в самых разных точках мира и творческих сферах. Например, в 1948 году в Лос-Анджелесе знаменитая чета дизайнеров-модернистов Имс построила свой дом #8 — с геомет­ричным фасадом в узнаваемых простых цветах. В 1965-м Ив Сен-Лоран выпустил коллекцию, куда вошли платья-трапеции с графичным рисунком в стиле Мондриана.

Отголоски De Stijl слышны даже в рок-музыке: американская группа The White Stripes называет своим источником вдохновения творчество Ритвельда и в 2000 году выпускает альбом De Stijl — его обложка оформлена в черном, белом и красном цветах. А в 2016-м, за год до столетнего юбилея движения, голландский художник Бертьян Пот создал современный оммаж De Stijl.

Он одел знаменитое кресло Ритвельда Utrecht 1935 года (которое также выпускает по сей день Cassina) в новые обивки с принтом Boxblocks из разноцветных треугольников.

Узор создан при помощи станка на компьютерном управлении, и комбинации треугольников ни разу не повторяются: художник намеренно использовал технологию, которой не существовало на момент создания предмета, при этом сам треугольный орнамент отсылает к рубленой форме кресла. Эстетика De Stijl спустя сто лет оказалась вполне созвучной новой цифровой эпохе.

Текст Ольга Походзей